Изгнанники Эвитана [Дилогия] - Ольга Ружникова

И вот для нее еще точно не поздно!

Дело за малым — точнее, за главным. Герцог Тенмар по-прежнему не знал, как пробуждается Сила. Пока он думал о собственной жизни, риск казался естественным. Но рисковать единственной наследницей Силы — незачем. Эту карту нужно разыграть грамотно и с умом.

Определенные стадии посвящения выяснить удалось. Вода, Огонь, Смерть.

Наверняка, были и другие. Например, тут так и напрашиваются Воздух с Землей. Но о них Ральф ничего не нашел. Да и с упомянутыми стихиями не всё ясно. «Смерть» — чья-то гибель от руки посвящаемого? Или за него может убить, к примеру, близкий родич?

Еще вопрос — кого именно лишать жизни? Ясно, что не первого встречного. Тоже родственника? И нужно ли для этого особое место, или сойдет любой темный угол замка? Опять — ноль сведений.

Все прочие стадии, кроме Смерти, могли сопровождаться «родственным» жертвоприношением, а могли и обойтись. От этого тоже зависит что-то важное, но герцог так и не нашел, что. Как не разобрался и в их очередности.

Во всяком случае, гибель Люсьена не помогла. Ну и Темный с ним. От щенка всё равно пора было избавляться. Его папашу Ральф оставил для второй попытки. Спустя полгода — чтобы не вызвать подозрений.

Но теперь не хватит времени… С этим пусть разбирается Анри. Или Ирия. У них будет для экспериментов целых три семейства. С лихвой хватит. На худой конец — есть еще девчонкин братец-слизняк.

Герцог Тенмар тяжело вздохнул. Теперь осталось всё это записать. Ему самому — жить недолго, но Ирия… Она найдет способ отомстить вместо старого герцога!

И Анри — жив. Нечаянный подарок судьбы. Увы, сыну — тоже далеко не семнадцать. Но, возможно, для него еще не поздно.

А если и так — научит собственного сына. Больше Тенмар Силу не утратит!

В другой ситуации Анри пришлось бы долго всё объяснять. Он не поймет. Ральф сам бы в его возрасте не захотел понимать. Да и уговаривать — некому. Старому герцогу не протянуть еще несколько лет.

Ральф опять проиграл. Он не увидит мести за Мишеля и Сезара.

И выиграл. Есть кому продолжить его дело…

Убедить Анри — действительно трудно. Но к счастью — слова не понадобятся.

Его Величество король Мэнда Мигель Первый выказал себя «добрым братом и верным союзником». По крайней мере — на бумаге. А значит — выбора не осталось. Грегори едет в Мэнд. И туда же Кармэн отправила бы Виктора с Арабеллой, если бы… Если б королю Мигелю можно было доверять.

Говорят, он не похож на своего сумасшедшего отца. Говорят, уничтожил кровавый зловещий культ, коему с восторгом поклонялся покойный Симеон Третий. Возможно.

Но Мэнду по-прежнему никто не доверяет. В качестве послов туда отправляют исключительно бессемейных. А торговать ездят лишь самые отчаянные головы.

И ни тех, ни других сундуками золота не выманишь просто погулять по столице. Даже с охраной. Даже с личной — привезенной из родной страны. И даже при свете солнца. И уж лет тридцать не находится столь ненормальных, чтобы отправиться в Мэнд попутешествовать. Такой дурной славой не пользуется даже Элевтерис.

А Кармэн отсылает в это змеиное кубло Грегори. Кузена и сына не просто дяди — лучшего друга!

Потому что здесь для парня — еще опаснее. Дядя Георг собирает армию, но что толку? Эвитан сомнет их в мгновение ока. Эвитан, из которого Кармэн не смогла вырвать Элгэ и Александру! Верные люди, отправленные на выручку девушек, сгинули бесследно — ни единой вести. Пропали на полдороге.

И лучше уж Грегори угодить в обросший зловещими легендами Мэнд, чем в Лютену — в цепях. От старых преданий никто еще не умер. А вот от лап королевских палачей…

А еще — завтра дорога предстоит не только Грегори. И как ни опасен путь сына Арно — еще труднее дорога Его Высокопреосвященства.

Кармэн стиснула зубы. Его Святейшество Патриарх не ответил на письменное прошение главы Аравинтской церкви. Отвергнет ли и мольбу, высказанную лично? Откажется ли видеть кардинала Евгения?

А того не удалось отговорить. И как же хочется верить хоть во что-то! Схватиться за соломинку. Живую.

Только ее запросто сломает вихрь грязной игры под названием «политика».

Неужели — всё?! Ауэнт либо Мэнд? Или смерть для Кармэн и детей? Или еще хуже — только для детей?!

Почему ее не зарезали гуговские подонки — двадцать с лишним лет назад? Зачем она спряталась на том чердаке?

Тогда ее убили бы не сразу. Но лучше умирать несколько часов, чем хоронить рожденных тобой! Или знать, что они переживут тебя лишь на час.

Будь всё проклято!

Отбросив на край дядиного стола письмо короля Мигеля, «несгибаемая» Кармэн разрыдалась. Столь громко, что не сразу расслышала с силой дернувшуюся дверь. На которую затем обрушились нетерпеливые удары кулаком. И почти сразу — ногой в сапоге.

— Мама! — Конечно, Арабелла, кто же еще?

— Мама, открой, это Виктор! — К увесистым ударам хрупкой дочкиной ножки добавились просто оглушительные — сына.

И напоследок — раньше, чем Кармэн успела взять себя в руки, чтобы подойти спасать дверь или хоть связно заговорить:

— Кузина, откройте! — Среди обрушившегося на бедное дерево беспощадного града ровный, уверенный стук Грегори выделился сразу.

О Творец, сколько их там? И кого привели еще? Полцветника «роз» и «фиалок», коим просто пока не прорваться мимо этой троицы? Или еще и дядиных чопорных придворных?

Герцогиня поспешно поднялась. Торопливо, но осторожно утерла слёзы. Быстрый взгляд в зеркало, гордо расправленные плечи. В улыбке — само спокойствие и доброжелательность. Кто плакал? Где? Уж точно не здесь!

Их всё-таки трое. И, судя по тому, как гурьбой кинулись обнимать, — никого матери и кузине обмануть не удалось. Слишком давно ее знают.

— Мамочка! — Арабелла если и хотела что сказать — от перехвативших горло чувств лишилась дара речи не хуже бедняжки Александры.

Здесь все не скоро забудут, как застенчивая Алекса когда-то чуть в обморок не рухнула, впервые увидев виконта Витольда Тервилля. Совсем как романическая дама…

Кармэн, ругая себя — дурищу стареющую! — вспомнив это, едва не разревелась вторично.

Удержалась. Потому что детей в коридоре — всё же не трое, а четверо. За спиной Виктора обнаружилась незаметная сначала Элен Контэ. Не менее встревоженная, чем остальные. Но уж точно — далекая от них по части решимости.

Вон как робко жмется к стене. Для полного смеха — к сапогу какого-то охотника прошлого века. То ли Энрике Завоеватель, то ли Диего Освободитель во всей красе браво крутит со стены лихой ус. И небрежно опирается на копьё — высоко над головой Элен.